МОСКВА (ИА Реалист). Войны часто начинают из-за неправильных прогнозов. События июля 1914 — наиболее яркий пример того, как это работает. Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево было триггером. Но на этот триггер великие державы могли отреагировать совершенно по-разному. Да, к тому моменту накопилось много взаимных претензий — из-за колоний, из-за территорий, из-за тревог за свои империи. Да, были и системные проблемы: в начале ХХ века великие державы разделились на два блока, каждый наращивал армии и вооружения, а обязательства внутри блоков были устроены так, что даже самый маленький конфликт запускал «эффект домино», и в войну по цепочке втягивались все. Это важно, но все же летом 1914 можно было конфликта избежать. Все тридцать дней между убийством Франца Фердинанда и началом Первой мировой правительства великих держав мялись и раскачивались. Звучали разные голоса, в том числе и за то, чтобы сбавить обороты. Николай II сперва подписал приказ о всеобщей мобилизации, потом вдогонку велел его не отправлять, потом сутки еще думал, а потом все же отправил. И ключевой ответ, почему Первая мировая все-таки началась, таков: каждая из сторон имела неверное представление о том, что это будет за война. То есть, неправильный прогноз. Считалось, что уж если новая война и начнется, она будет: А) быстрой (самый распространенный лозунг тех дней: «К Рождеству мы будем дома». Нехитрый подсчет показывает, что война должна была продлиться где-то четыре месяца) Б) победоносной. Противники с обеих сторон — Британия, Франция, Россия; Германия, Австро-Венгрия — уверены были, что именно они победят. После победы маячили и манили разнообразные приобретения. У кого-то проливы Босфор и Дарданеллы, крест над Святой Софией, Галиция, часть Восточной Пруссии. У кого-то Эльзас и Лотарингия, сладкое чувство реванша за поражение в 1871, ну и по мелочи. У кого-то гегемония на континенте, новые колонии, новый статус. Перечислять это бессмысленно. Важно, что речь шла об очень большом выигрыше. Не будем сейчас разбираться, откуда этот неправильный прогноз взялся. Скажу пока так: он взялся из правильных наблюдений, это моя самая любимая часть. Важно, какая вырисовывалась в конце концов картинка. А она была такая: сейчас мы начнем войну, быстренько повоюем, страна даже не успеет ощутить это на себе, победим, и будем кататься как сыр в масле. Если ставить вопрос таким образом, то и вывод понятен: почему бы, собственно, не повоевать. Если бы к Николаю II явился бы пришелец из будущего и сказал: «Не четыре месяца, а четыре года, 20 миллионов смертей, у тебя в стране из-за войны произойдет революция, тебя свергнут, а потом убьют вместе с семьей в подвале Ипатьевского дома, и да, еще Гражданская война». Ну, он перекрестился бы и пошел договариваться. Уступать, давить на Сербию, чтобы приняла ультиматум, отменять мобилизацию. Так бы поступили и другие правители великих держав. Но пришельцы из будущего не явились, каждая из стран сделала летом 1914 года выбор начать войну. А потом «ящик Пандоры» было уже не закрыть, пишет Софья Широгорова. Явись эти пришельцы из будущего, их бы отправили в дурдом. Или, как вариант, если им поверили, то допросили бы с пристрастием про все детали произошедшего с 1914-й по 1918-й и скорректировали бы военные и политические планы. Если властьимущие захотели войну, а народ готов поддаться военно-патриотическому угару, то повод и оправдание всегда найдутся. Константин Калачев — политолог
Свежие комментарии