МОСКВА (ИА Реалист). Позиционная война — это всегда плохо, кроме случая, когда слабой стороне надо избежать быстрого поражения и долго поддерживать напряжение. В такой войне есть шанс, что проиграют две стороны, это игра с ненулевой суммой. Одна может проиграть больше, но и вторая проиграет. Поэтому позиционная война — крайне негативный вариант в военных действиях.
Позиционные войны бывали достаточно часто и всегда они отображают грубую ошибку сильнейшей стороны, в данном случае это была военная или политическая ошибка России. Позиционная война наблюдается, когда у вас есть большой разрыв между наличными силами и поставленными задачами. Сильнейшей стороне не хватает войск сразу на все. Так немецкий военачальник Франц Гальдер еще в июле 1941 года написал записку о том, что операция построена неверно, продолжается расчленение операции по фронту, что неминуемо приведет к позиционной войне. Когда мы говорим, что Первая мировая война была позиционной, а Вторая маневренной, то это существенное упрощение. Например, операция у Капоретто, где продвижение было быстрым и огромным, количество пленных было космически большими, а это было в горах. Позиционные войны были и при Наполеоне, например, он так и не смог взять крепость Акра в Сирии и после этого был вынужден бросить армию в Египте и бежать во Францию. Утверждение, что позиционная война стала возможна только с появлением пулеметов и колючей проволоки, ошибочно. Если мы хотим посмотреть как выходят из позиционности, то для этого надо брать пример Первой мировой войны, т.к. в Ирано-иракской войне выхода так и не произошло, а в Корейской войне он происходил неоднократно, но при условии, если сторона имела фазовую доминацию — например, Инчхонская операция США. Позиционный фронт в Первой мировой войне возник уже в битве на Марне. Немцы решили обойти фронт и таким образом расширить фронт наступления. Эта операция вошла в историю как «Бег к морю». По итогам этой операции линия фронта уткнулась в свои физические пределы, Швейцарские Альпы и берег моря. После этого, в конце 1914 года, стороны стали думать, как не проиграть. В это время ощущалась нехватка всего военного оборудования, но прежде всего снарядный голод. Первым способом преодолеть позиционку было решение опередить противника в количестве снарядов и стволов артиллерии на участке прорыва. В 1915 году французы эту логики применили в наступлении в Шампани и англичане в Артуа. Результат был нулевым, как и нынешнее украинское наступление. Поначалу было мечтой иметь перед операцией 100 тыс. снарядов, а потом и миллион уже казался не такой заоблачной цифрой. Но опыт показал, что количество снарядов и военного снаряжения не решает проблему выхода из позиционной войны. К тому времени выяснилась основная проблема позиционности. Основная проблема позиционности сугубо геометрическая. Фронт позиционный устанавливается не сам по себе, а таким образом, что переброска войск обеими сторонами требует одинакового времени. Это главное условие позиционности. Очень интересно, как это происходило во время «Бега к морю». Наступали немцы, французы оборонялись. При этом немцам было выгодно уходить как можно западнее, а французам как можно севернее. Хотя немцы и вели наступление, но фронт уходил севернее, как это было выгодно французам, т.к. таково было начертание железных дорог, которые были основными артериями для снабжения армии. Немцам приходилось при наступлении не брать территорию, а сдавать, т.к. по-другому они теряли время на логистику. В прямом виде в то время с этим так никто и не разобрался. Вторая проблема позиционного фронта. Вы получили значительное преимущество в снарядах, провели мощные артобстрелы, но при этом получили лунный пейзаж. И когда вы входите войсками на такую территорию, то двигаетесь по ней крайне медленно, что позволяет вашему противнику быстрее вас перебрасывать резервы и купировать ваш прорыв и вновь наступает равновесие. Именно тогда возникла формула, что глубина прорыва должна вдвое уступать ширине прорыва. В свою очередь фронт наступления определялся количеством снарядов и стволов артиллерии. Следующей была попытка активно действовать на периферийных фронтах. В какой-то момент это принесло успех, но ненадолго. Сказывался психологический фактор, они понимали, что врага они сокрушить не могут на главном направлении, и боялись, что вдруг у врага это получится. Поэтому командующие фронтов отказывались делиться своими резервами для переброски на периферию вплоть до угроз своей отставки. Перебросить значительное количество войск на периферию не удавалось. Там действовали войска по остаточному принципу. Лучше в этом отношении состояло дело у англичан, т.к. они в исходном варианте в балансе соотношения войск не участвовали. Они могли использовать войска колоний в Месопотамии против Турции и в других местах. Они это использовали, но добиться перелома удалось не сразу. Поэтому периферийная стратегия не очень работала. Так, например, было решение перебросить флот Австро-Венгрии в Черное море, где бы он угрожал флангам России. Но оказалось, что Турция не имеет оборудованных портов, не имеет возможности содержать такой флот топливом, боеприпасами и продовольствием. В таком случае флот был бесполезен. Третий способ — это применение химического оружия, отравляющих газов. Когда говорят, что газы имели крайне низкую эффективность, то это одновременно правда и не правда. Количество погибших от газов было значительно меньше, чем число погибших от артиллерии. Атаки ипритом приводили к ослеплению обороняющихся. Это было эффективней атак хлором, от которых наступало смертельное удушье. Ослепшие батальоны необходимо было выводить в тыл и предоставлять социальные гарантии, что ложилось большим грузом на экономику. Но использование газов имело совсем другую цель, оно должно было поразить противника, не разрушая его оборонительных сооружений, как это происходило при массированных артобстрелах. В таком случае прорыв можно было проводить быстро по времени, а значит и на более значительную глубину. Но военным не удалось собрать достаточный кулак наступающих и обеспечить его резервом. Была проведена проверка. Результат был потрясающим, но отсутствие резервов не дало возможности прорыв перевести в стратегическую победу. После этого стороны быстро создали противодействие в виде марлевых повязок, а затем и снабжении солдат противогазами. Химию активно использовали, но успеха она не принесла. Четвертая идея — оперативные ловушки. Делалась операция, рассчитанная на естественные ответные действия противника. Если противник поддавался, то наступающая сторона, имея четкие план и достаточные резервы, получала преимущество в маневре. Самой успешной стала операция немцев против итальянской армии в Капоретто. Они не то, что прорвали фронт, а полностью освободили Альпы и заставили итальянскую армию отступить на равнину, в невыгодные условия. Иногда это получалось, но так можно было бить слабые духом армии. Так били итальянцев, австрийцев и русских после 1915. Но пока Германия могла армировать в таких случаях распадающиеся куски фронта союзников, то особого успеха это не приносило. Пятая идея — вам надо организовать два прорыва. В первый вы втягиваете все имеющиеся резервы противника, а после этого наносите главный удар совершенно на другом участке фронта. Для этого необходимо было иметь общее преимущество в солдатах или в средствах ведения войны, а еще лучше и в том, и в другом. Такая техника стала использоваться и показало свою эффективность. Но были и поражения, что произошло с французами в 1917 году у Арраса. У них превосходство в численности войск и средствах ведения войны, но они потерпели сокрушительное поражение. Это вызвало мятежи во французской армии, смещение ряда командующих и смену правительства. Шестая идея — применение танков и авиации. Идея танка появилась в окопах уже в 1914 году у всех воюющих сторон. Но только Англия идею воплотила в реальность достаточно быстро и довела до производства. Движущей силой этого стал морской министр Уинстон Черчилль. К 1916 году англичане имели достаточное число легкобронированных гусеничных самоходок, т.к. танками их назвать было сложно, а затем и французы подтянулись. Но сама конструкция была крайне несовершенна. К 1917 году французы создали первый танк Рено. Он имел поворотную башню с пулеметом и пушкой и длинный гусеничный ход, легко позволяющий преодолевать окопы противника. Такой танк имел противопулевую броню и мог легко быть уничтожен артиллерией. Но артиллерии на прямой наводке не существовало, т.к. в таком случае она сама была бы легкой добычей. Немцы не строили серьезного количества танков к концу войны. Но они создали штурмовую авиацию и сверхточные артиллерийские системы. Это в целом уравнивало силы сторон. Седьмая идея — попытка использовать т.н. галерейную войну, когда рыли подкопы под линию обороны, закладывали фугас и взрывом уничтожали всех обороняющихся (Мессинская операция). Сама суть позиционной войны состоит не в том, что нельзя прорвать фронт. Его прорывали десятки раз. Необходимо было иметь возможность быстро прорвать фронт и воспользоваться его результатами. Медленный прорыв фронта приводил к тому, что наступление заканчивалось в тактической зоне его прорыва и не приводило к стратегическим успехам. Так Украина не дошла до тактической зоны обороны, все ее успехи — это предполье основной обороны российских войск. Технические средства, какими бы они не были хорошими, не позволяют выйти из тупика позиционности. Военные средства позволяют, если у вас есть возможность вести сразу два сражения одновременно колоссального объема. Можно наступать на участках, не имеющих стратегического значения. Но это не меняет стратегического взаимоотношения сил. Есть два решения, которые продемонстрировала Первая мировая война, и эти решения остаются актуальными для выхода их позиционной войны. Первый вариант. Вы должны довести противника до того состояния, что он перестает сопротивляться. Так произошло в 1918 году. Немецкие солдаты в какой-то момент перенапряглись, лучшие были выбиты. Последние были наступлениями Эриха Людендорфа. И когда союзники все результаты Людендорфа обнулили, то у немецких солдат возникло ощущение, что война проиграна и сопротивление бесполезно. И немецкая армия с ее культурным кодом дисциплины, не оказывая сопротивления, стала откатываться назад. Одновременно происходил внутренний развал у их союзников, и они устали от того, что были пожарными по коалиции. На Украине ситуация очень близка к ситуации в Германии осенью 1918. Украина воюет при помощи Запада. Европа воевать не хочет, от этой войны крайне устала. На данный момент времени западные правительства едва удерживают ситуацию у себя в стране, народ которых устал от украинской войны. Уже руководство стран Запада считает ситуацию достаточно безнадежной для Украины. Склады оружия достаточно опустели. А генштабы стран Запада не могут не исключать, что им придется воевать в какой-то момент против Украины или против России. Когда Людендорф в марте 1918 прорвал фронт, то прорыв был достаточно глубоким и немцы захватили британские склады и увидели, как они забиты боеприпасами, продуктами питания, противогазами, инструментами, снарядами и начали понимать, что война безнадежна для них. Немцы не знали, что они питаются на 1 500 калорий в день, а англичане на 3 500 калорий. Но увидев склады, они это поняли и это был сильный надрыв. Вирусный ролик о магазинах Польши и России — это движение в эту сторону. В ситуации, когда слабейшая сторона понимает, что она может еще сражаться пять лет, но при этом победить не может, приходит понимание, что незачем сражаться. В Первую мировую это делалось через блокаду Германии, потому Россия начала полную морскую блокаду Украины. Это крайне сложно, но сверхточное оружие позволяет это делать. Второй вариант — это техника. Когда в Первую мировую англичане впервые применили танки, на немцев это совершенно не произвело впечатление. Они даже не стали делать своих танков. В 1917 году англичане применили танки содержательно и был отличный результат. Танки прорвали все линии обороны, но были случайно остановлены. У англичан не было резерва, т.к. они не готовили операцию, а хотели посмотреть, что из этого получиться. Через три дня Людендорф контратаковал и отбил все захваченные англичанами территории. Каждый заявил о своей победе. И все поняли, что ситуация измениться в 1918. Немцы понимали, что танки могут прорвать фронт, тем более на фоне падения боеспособности немецкой пехоты. К тому же пехота не имела средств для борьбы с танками. Сейчас ситуация другая. Танки считаются сегодня совершенно бесполезными на поле боя. В условиях минных полей, в условиях наличия дронов, противотанковых комплексов, ударов авиации танки ничего сделать не могут. Но надо иметь в виду следующую вещь, что на данный момент стороны так и не сумели наладить боевое взаимодействие между танками, пехотой, дронами и артиллерией. Как только это взаимодействие нарушается, то танки массово гибнут. Это происходило с русскими танками весной 2022 и происходит сейчас с украинским танками на южном направлении. Но это картинка не Второй мировой войны, а Первой мировой. Танковые атаки в 1918 году без согласованных действий танков и пехоты привели к таким же последствиям, которые мы видим в 2022 и 2023 году. Сейчас можно наступать только когда наступление пехоты поддерживается танками. Не танки должны разминировать местность собой, это должна делать пехота. При таком наступлении у вас в зоне наступления должно быть, по крайней мере, по 20 дронов разного типа на каждый танк, которые начинают с того, что вытесняют дроны противника с зоны наблюдения. Должно быть три вещи для нового типа танковой атаки: 1. Построенное взаимодействие танков, артиллерии, пехоты и дронов. Даже не говорим об авиации, т.к. у нее другие задачи. 2. Использование авиации против резервов противника и путей доставки грузов противнику из Европы. 3. Наличие крупного резерва, не введенного в бой, причем резервная группировка должна быть общевойсковой, там должно быть все и ее состав должен быть не менее армии (200 тыс. человек). Имеется ввиду весь состав группировки, которая будет участвовать в наступательной операции. Украинское наступление показало, что наступление бригадами неэффективно и требует возвращения к наступлению дивизиями, что более громоздко, но будет эффективней. И последнее, спутниковые группировки противника должны быть ослеплены если не навсегда, то на время проведения операции — это точно. Хотя это может привести к войне с Западом. Верхний эшелон космос, следующий эшелон стратегическая авиация и большая резервная группа сухопутных войск. Хорошо, что Северная Корея передаст нам 12 млн снарядов, это она отдает долг корейской войны. Но нужно иметь в виду, что в такой операции надо иметь на порядок больше дронов, чем Россия имеет сейчас. Дроны должны быть разных видов: вытесняющие чужие дроны, разведчики и атакующие дроны. Одновременная ситуация технического превосходства, общая организация войск и превосходство в количестве солдат на поле боя. При таком подходе качество техники не имеет большого значения. Танк Челленджер не сможет справиться с пятью старыми танками. Это пример выхода из позиционной войны по опыту первой мировой войны. Подчеркиваю, что техника выхода во Второй мировой войне совершенно другая, но там изначально одна из сторон заметно уступала в силе, либо не имела подготовленной обороны, либо была психологически не готова к ведению войны в новых условиях. Сергей Переслегин — военный историк, социолог
Свежие комментарии